Об Александре Михайловиче Прохорове

 

Физике и командире «Маленькой армии надежды и спасения Орбитальной станции «Мир»

 

 

Об Александре Михайловиче Прохорове писать легко, руки сами тянутся к «перу, перо к бумаге», и… И дальше «писателю» остается только полу­чать удовольствие от процесса письма. Именно так, с удовольствием от воспоминаний об Алек­сандре Михайловиче и от процесса письма, я пишу эти строки. «Дедом» я никогда не назы­вал Александра Михайловича — так любовно называли его только давние сотрудники. Если далее я оброню это слово, то только для того, чтобы показать глубину обожания и уважения к нему со стороны сотрудников — единомыш­ленников. Жизнь преподнесла мне большой по­дарок — я познакомился с А.М. Прохоровым и часто встречался с ним по совместной «рабо­те» в 2000-2001 г. (в два последних года жизни Александра Михайловича).

 

Работа относилась к двум направлениям — к научной политике по спасению станции «Мир», и к физике. В этот период политическим событием, имевшим прямое отношение к науке и к ВПК, было «затопление» космической орбиталь­ной станции «Мир». Одновременно и не случайно в тот же период в широко­вещательных СМИ появилась масса популярных публикаций о достижениях и успешных испытаниях в области ПВО и ПРО (новых работающих систем обна­ружения и наведения противовоздушной и противоракетной обороны) в США и в Израиле. И первое и второе события не могли оставить Александр Михайловича равнодушным как одного из наиболее компетентных специалистов и руководи­теля всех прикладных программ в этой сфере, более того, они не могли оставить его бездействующим как гражданина и патриота. Мало кто знает, что «боевое зна­мя спасения» станции «Мир» взяли в руки два человека, схожие по характеру, убеждению и интеллектуальной смелости — Академик, Нобелевский лауреат по физике Александр Михайлович Прохоров и дтн, Зам. Генерального конструктора РКК Энергия Владимир Петрович Никитский (зам. Ген. конструктора орбиталь­ной станции «Мир»). Для меня эта эпопея начиналась так…

 

Орбитальная космическая станция «Мир»
за три месяца до затопления

 

 

Один из сотрудников ИРЭ РАН случайно ска­зал В.П. Никитскому — «есть тут один физик, известный где-то во Всемирном Банке тем, что разработал метод оценки стоимости проектов, который используется там на практике». Как бы невзначай В.П. Никитский пригласил меня на совещание в ИРЭ РАН, после которого оце­нил, что именно меня ему не хватало для осу­ществления замысла. Он спросил — могу ли я оценить стоимость станции «Мир» с целью ее спасения. Не зная объема бездны, я мгно­венно ответил «конечно», чем видимо привел Владимира Петровича в удовольствие. На сле-

 

дующий день он привел меня к Александру Михайловичу Прохорову в ИОФАН.

Перед знакомством с «Дедом» я получил инструкцию — Не лезть впереди всех со своими идеями. Но это не главное. Главное быть самим собой и не выказывать нарочитого почтения — если Дел заподозрит тебя в подхалимаже или угодниче­стве, ты пропал — такой человек никогда уже не станет для Деда сотрудником и останется пустым человеком «другого сорта» из другого мира…

Кабинет А.М. Прохорова выходил во двор ИОФАНа и ФИАНа, поэтому в окна не долетал звук трамваем с ул. Вавилова. В углу кабинета работал телевизор, вклю­ченный на программу новостей. В те пору сведения о станции «Мир» передавали регулярно по ТВ, новостям, и поэтому телевизор на работе не выключался. Высо­кий Дед вышел навстречу к дверям кабинета и рукопожал меня обеими руками.

Разговор начался совершенно непринужденно. Я горжусь тем, что подобно тому, как «сын полка» в итоге «показался» капитану Енакиеву (командиру разведчиков из рассказа Валентина Катаева), я видимо показался Деду, как командиру войсковых разведчиков во время войны (ВОВ) и командиру разведчиков — физиков в науке.

Александр Михайлович в разговоре сразу обратил внимание на не очевидную идею о том, что стоимость нематериальных активов, как уже сформулированной и надлежаще оформленной научной продукции, аналогична стоимости готовой продукции на складе действующего предприятия. При этом стоимость продук­ции на складе предприятия много меньше стоимости самого функционирующего предприятия (стоимость бизнеса). Также в науке и технологиях. Стоимость не­материальных активов (готовой наукоемкой продукции) много меньше стоимости бизнеса по генерации этой научной продукции и технологий, а в число этого на­учного «бизнеса» входит и система общего и научного образования, и исследова­тельские организации и учреждения, и научно-производственные объединения, и сами Творцы — физики, технологи, инженеры. (Прим. Главного редактора: Статью А.М. Прохорова и А.Е. Рождественского «Нематериальные активы СССР и России» можно найти в «Советском физике» №8(77) за 2009 год.)

Именно с учетом этой идеи проводилась оценка стоимости орбитальной стан­ции «Мир». В конструкции станции было использовано свыше 1300 только за­регистрированных патентов и авторских свидетельств, а не зарегистрированных было приблизительно в 5-10 раз больше. Эта идея впоследствии стала основой нашей совместной публикации с А.М. Прохоровым под названием «Нематери­альные активы СССР и России». Работать над публикацией было легко, т.к. после моего декларативного заявления о том, что ученая степень доктора экономиче­ских наук есть диагноз, барьеры для творческого общения между нами незримо растаяли. В этой публикации сохранился график относительного хода массы не­материальных активов в СССР , России и США в 20 веке, правленый лично рукой Александра Михайловича.

Базовый блок станции был выведен на орбиту в феврале 1986 года, а через 15 лет 23 марта 2001 года станция была затоплена в Тихом океане.

 

Вернемся в осень 2000 года

 

Академик А.М.Прохоров и д.т.н. В.П. Никитский скомплектовали команду и план спасения станции «Мир». В команде все понимали, что эта деятельность вредила конкретным лицам из политической верхушки страны. Частью плана был выпуск постановления Госдумы РФ о недопустимости затопления станции. Сочувствую­щие чиновники из Росавикосмоса говорили В.П. Никитскому, что такие постанов­ления готовятся годами, и раньше чем через 9 месяцев подобное постановление в Госдуме подготовить нельзя. «Легкой кавалерийской атакой» В.П. Никитский провел и получил Постановление Госдумы РФ за неделю! Он лично обошел, все профильные комитеты и своим авторитетом и аргументацией получил все согла­сительные визы. Невозможно перечислить всех активных сторонников и помощ­ников этой деятельности. Среди них была Светлана Савицкая — депутат, летчик-космонавт, дочь легендарного авиационного командира и дважды героя СССР и летчик космонавт Виталий Севастьянов.

24 ноября 2000г в Государственной думе РФ прошло закрытое заседание, посвя­щенное рассмотрению постановления о сохранении на орбите станции «Мир». В результате первого голосования проект не собрал требуемого число голосов (196 вместо необходимых 226). Было проведено повторное голосование, и проект был принят. Вторично за него голосовали 252 депутата. Оценка стоимости станции «Мир» была поручена Госдумой консультационной конторе по оценке наукоем­ких проектов, которой руководил автор статьи.

Официальная часть постановления Госдумы

 

В Постановлении отмечалось, что в создание и эксплуатацию станции вложено 99,5 миллиардов рублей. В ее работе принимают участие около 200 предприятий. На ней сосредоточено более 240 наименований уникальной научной аппаратуры из 25 стран мира. Она обеспечивает сохранение более 100 тысяч рабочих мест. Станция «Мир» участвует в решении задач национальной безопасности, позволя­ет создавать самую современную наукоемкую продукцию, конкурентоспособную на мировом рынке, обладает научно-техническим и производственным потенциа­лом, которым не обладает ни одна страна в мире. На поддержание этого потенциа­ла необходимо ежегодно выделять около всего 60 миллионов долларов целевым назначением (ничтожная сумма). Учитывая возможности станции «Мир», то, что она является не только национальным достоянием, но и достоянием мировой ци­вилизации конца двадцатого столетия, депутаты считают решение Правительства о прекращении ее работ и затоплении преждевременным и опрометчивым, и на­деются, что оно будет пересмотрено.

 

Это была официальная часть. Не официальная часть обсуждалась с А.М. Прохоровым и была куда более масштабной. На станции в ту пору было 11 тонн научного оборудования. Из них 7 тонн только ожидало своего ввода в действие и эксплуатацию. На станции был проведен ряд научных экспериментов, в том числе в рамках прикладных исследований. В последних были получены новые экспериментальные результаты, существенно повышающие обороноспо­собность всей страны, что несомненно явилось одной из главных скрытых целей срочного затопления станции.

Последние экспедиции посещения показали, что физический износ станции лежит в пределах 18-30%, но не превышает 40% при любых ошибках и при любых применяемых способах расчета износа. Начальник службы подготовки космонав­тов строго запретил космонавтам, последним посещавшим станцию, кому-либо говорить о её хорошем исправном состоянии и малом износе под страхом уволь­нения со службы и из отряда космонавтов. Поскольку космонавты люди воен­ные, то подчинились приказу. Страна должна знать своих «героев»! Им в данном случае стал бывший начальник отряда космонавтов и службы подготовки летчик космонавт Владимир Соловьев — похожий на ТВ ведущего. Именно он запретил космонавтам, посещавшим станцию «Мир», что либо сообщать в прессе о хоро­шем техническом состоянии станции.

Для затопления станции руководству страны было необходимо получить на­учное мнение и заключение профильного или около — профильного Академика РАН, и таковой нашелся.

Научную санкцию на уничтожение станции дал Академик Боярчук Александр Алексеевич, в ту пору секретарь секции общей физики и астрономии РАН. Но на одном из последующих совещаний А.А. Боярчук в отношении станции «Мир» сказал — «Возможно мы ошиблись!». Слово «мы» грустно воспринимается, как попытка отказаться от личного участия в этом решении.

Александр Михайлович предельно внимательно и критично просмотрел все материалы по оценке стоимости станции «Мир» и ее нематериальных активов. Стоимость станции и оборудования составила около 1,5 $млрд. Стоимость не­материальных активов на тот период составляла 5,4 $млрд. В этих обсуждениях было ясно, что Александр Михайлович совершенно не формально был главным редактором БСЭ (Большой советской энциклопедии) — он с ходу вникал и мгно­венно чувствовал важные и дискуссионные части проблемы, не относящиеся не­посредственно к физике. Одна из них состояла в учете технического, техноло­гического и научного опыта строительства станции. Важность этой компоненты можно пояснить на примере работы в то время РКК «Энергия», которая является охраняемым объектом с надлежащим режимом. В кабинетах, коридорах, экспери­ментальных цехах и площадках РКК «Энергия» с прямого указания руководства Росавиакосмоса несколько лет находились в рамках сотрудничества американские специалисты, которые ходили с блокнотами и диктофонами и записывали все раз­говоры с сотрудниками. Этим они бесплатно приобретали бесценный техниче­ский и технологический опыт, на создание которого им пришлось бы потратить огромные денежные средства.

Напомню, что «американцы» в период запуска станции Мир в середине 80-х годов 20 века пробовали создать свою национальную научную космическую стан­цию в рамках проекта «Скайлэб». На американскую станцию было потрачено свыше 5 $млрд, проект не получился, т.к в Америке не хватило технического опы­та и затраты оказались напрасными.

При создании станции «Мир» конструкторы не знали временного периода тех­нической службы конструкции в космосе (это был первый опыт в мире). Практика эксплуатации показала, что станция Мир летала бы и сегодня.

 

Кульминация — письмо Трех

 

Постановление Госдумы РФ задержало уничтожение станции «Мир». Но опас­ность не миновала. Было ясно, что определенная верхушка страны будет продав­ливать политическое решение об уничтожении станции. Александр Михайлович Прохоров принял решение — написать письмо Президенту от имени всех живу­щих в стране Нобелевских лауреатов. В тот момент их в России было трое, считая Академиков Басова Николая Геннадиевича и Алферова Жореса Ивановича. Как бы шутя Александр Михайлович сказал — мне подписывать первому! Сначала под­пишу я, потом Николай Геннадиевич, а затем Жорес Иванович. Так и случилось!

Письмо содержало информацию о роли станции «Мир» для обороноспособ­ности (закрытая часть), и о многогранных перспективах использования станции в хозяйстве, науке, бизнесе. С помощью высших государственных чиновников письмо было положено на стол Президенту страны в рождественский канун ухо­дящего 2000 года 25 декабря. Президент и Правительство ушли на новогодние ка­никулы. Спустя две недели 10 января премьер М. Касьянов сообщил, что письмо «опоздало» — Правительство приняло решение о затоплении станции 28 декабря, а письмо к нему пришло только 9 января — по этой мол причине уже ничего нельзя сделать! В СМИ информация не попала. Письмо было проигнорировано. Бюрократическая «уловка 22».

Для сравнения — письмо Трех Нобелевских американских лауреатов к ЧВС (ЧВС — премьер министр Черномырдин Виктор Степанович) вызвало мгновен­ную реакцию. ЧВС немедленно отозвал свою подпись на Решении Правительства об изъятии и использовании в бизнесе массы дорогих редкоземельных металлов, входящих в конструкцию подземного нейтринного телескопа в Баксане, и ней­тринная лаборатория была спасена.

 

Что мы потеряли со стацией МИР?

 

Орбитальная станция «Мир» не принадлежала как собственность ни министер­ству, ни ведомству, ни организации, ни частному лицу. Станция была националь­ном достоянием СССР и России, и финансировалась отдельной выделенной стро­кой гос. бюджета вне отраслей и министерств. Таких объектов, финансируемых отдельной строкой бюджета, в тот период было всего три — космическая станция «Мир», Московский Университет (МГУ имени М.В. Ломоносова) и Большой Те­атр (ГАБТ). После затопления станции ее место в строке бюджета занял РФФИ. Станция была передана государством в управление в ОАО РКК «Энергия» и не являлась собственностью корпорации.

Затопление станции и единовременное уничтожение вместе со станцией мате­риальных и нематериальных активов (1,5 и 5,4 $млрд.) далеко не главная потеря. Основные потери — снижение обороноспособности, огромная потеря в бизнесе, и внутренние потери в цивилизационном механизме производства и воспроиз­водства в масштабе страны. Начнем с последнего — уничтожение станции как национального достояния и бренда (бренд — раскрученная производственная или торговая марка) вело к суггестивному угнетенному состоянию всех нравственно здоровых граждан страны. Угнетение сознания, которое прямо отражается на за­медлении роста ВВП страны, было вехой в масштабе экономики страны, и не способствовало ни творческому, ни «ударному капиталистическому» труду.

В рамках спасения станции «Мир» нами было составлено и критически рассмо­трено несколько бизнес проектов, которые прямо использовали станцию и прино­сили бы существенную прибыль, превышающую эксплуатационные расходы на подержание станции. Самым значительным проектом, существо которого состав­ляет ноу-хау, актуальное и сегодня, являлся Проект под названием — «Публичное недоступное национально-территориальное убежище информации». Круто зву­чит и крутой Проект, который и сегодня не имеет себе равных по рентабельно­сти, эффективности и значению среди прочих инвестиционных проектов нацио­нального уровня! На самом деле мы впервые заметили, что космическая станция «Мир» являлась единственным на планете Земля объектом, совмещавшим несо­вместимые свойства всеобщей мировой публичности, предельной недоступности, и правовой принадлежности к национальной территории в силу ее обитаемости. Одновременное правильное использование этих принципов в информационном Бизнес-Проекте 21 века на базе орбитальной станции «Мир» позволяло России в достаточно короткие сроки получать огромные доходы, сравнимые по порядку величины с бюджетом и стать вновь лидером в космонавтике.

Казалось бы «отшумели песни нашего полка». Письмо Трех отечественных Но­белевских лауреатов руководству страны с протестом и предложением по работе со станцией «Мир» было проигнорировано и не попало в прессу. Станция «Мир» была затоплена. В.П. Никитский лишился должности зам. Ген. Директора РКК «Энергия». Часть космонавтов помогала (объективной информацией) в деле спа­сения «Мира», другая часть космонавтов во главе с А. Леоновым оказала полную поддержку решению об уничтожении станции и отправилась на туристическую прогулку в южное полушарие смотреть, как красиво падает и горит в атмосфере станция «Мир». Команда А.М. Прохорова и В.П. Никитского, ощущала незри­мую поддержку единомышленников во всей стране. После моего неудачного и слишком застенчивого выступления в прямом эфире ОРТ в поддержку станции «Мир», организованного В.П. Никитским в начале зимы 2001 года (аргументация об огромных нематериальных активах проекта и его будущего потенциала), мне неожиданно пришли письма и сообщения о поддержке не только от научных ра­ботников и студентов, но от многих других людей, и даже соседей по многоквар­тирному дому. Работа по спасению станции показала, что «непоротое» поколение научных сотрудников, физиков, студентов и чиновников способно своей прямой профессиональной созидательной работой нанести огромный «вред» предателям интересов народа и страны, и что для такой работы нашелся лидер — выдающий­ся физик и человек — А.М Прохоров.

 

Эпилог

 

В самом начале морозного 2002 года Дед простудился и «нормально» болел в до­машних условиях. Вечером с признаками воспаления легких его из дома положи­ли в «Кремлевскую» больницу. Там в приемной он долго пролежал в ее холодных стенах, как в мертвецкой, и к утру 8 января ушел от нас. Возникли вопросы о смерти великого физика, человека и патриота.

«Дед» остался в памяти как командир, поднявшийся и побежавший в атаку впереди бойцов, несмотря на кажущуюся безнадежность атаки.

 

А. Рождественский