РАССКАЗ ОБ ОТЦЕ-ФИЗИКЕ-ФРОНТОВИКЕ
Партизанская война
По материалам семейного архива
Окончание. Начало в номере 143 (2).
Пленение и бегство из плена
Об этом драматическом событии — попадании в немецкий плен в разгар Сталинградской битвы — и последовавшем за ним особом, подпольно-партизанском периоде своей борьбы с фашизмом мой отец, Аркадий Федорович Кононков, всегда откровенно и кратко сообщал в своих автобиографиях. Однако многие существенно важные подробности этого смертельно опасного испытания остались лишь в его сохранившейся переписке с подпольщиками-партизанами и в моей памяти как младшего сына.
Из автобиографии А.Ф. Кононкова: "Будучи комиссаром штаба 59-й мотомеханизированной бригады 3-го Гвардейского мехкорпуса Сталинградского фронта, 20 декабря 1942 года в районе Верхне-Кумского я был тяжело контужен и остался на поле боя. Вместе с другими солдатами и офицерами Советской армии оказался в окружении, был взят в плен и помещён в лагерь для военнопленных на станции Ремонтная. В лагере находился примерно до 26-27 декабря 1942 г., а затем был отправлен поездом по железной дороге в направлении на г. Ростов-на-Дону. 31 декабря 1942 г. вместе с И.А. Мартыновым (тоже пленённый красноармеец из-под Сталинграда — пояснение В.А.Кононкова) бежал на ходу с поезда в районе станицы Новолеушковской Тихорецкого района".
В другом письме, направленном в январе 1963 года в Тихорецкий историко-краеведческий музей, Аркадий Федорович более подробно описывает этот эпизод своей фронтовой жизни: «Это было 31 декабря 1942 года. В 23-24 часа ночи немецкий поезд с открытыми железными платформами, на которых везли нас, военнопленных, находился на станции Тихорецкая. Стояла тёмная декабрьская ночь. Мы с Иваном Арсентьевичем Мартыновым решили немедленно бежать из немецкого плена.
Отмечу, что при движении поезд частенько простреливался немецкими автоматчиками-охранниками по ходу движения... И вот, когда поезд вышел со станции Тихорецкая на Ростов, мы бежали на ходу с поезда около станции Новолеушковская».
По словам отца, им повезло и побег оказался удачным: они не получили никаких повреждений, хотя прыгать приходилось в кромешную темноту и на полном ходу поезда.
Здесь необходимо сделать небольшое отступление, чтобы попытаться разобраться и понять, что подвигло этих двух советских воинов, измученных и истощённых 11-дневным пребыванием в немецком плену — в холоде (на открытом воздухе в условиях суровой зимы) и в голоде — к побегу?
Размышляя над этим, я пришел к выводу, что главной объединяющей этих двух воинов силой могла стать только осознанная и закалённая в боях ненависть к фашистским захватчикам, нёсшим с собой страшные разрушения и массовую гибель советским людям: и военным, и гражданским. И, сверх того, понимание необходимости при любых обстоятельствах продолжать борьбу с фашистами. Тогда становится понятен их выбор: бежать во что бы то ни стало, то есть броситься, прыгнуть в новую неизвестность, на оккупированную фашистами (уже почти полгода!) землю Кубани!
Но была ещё и другая причина. И причина эта - «мягкая сила» родной земли. Мой отец отдельно описывает один примечательный эпизод, произошедший с их эшелоном с военнопленными по пути следования: «Мне вспоминается наша встреча с кубанскими женщинами на станции Сальск, когда наш эшелон с военнопленными сделал там кратковременную остановку. Буквально за несколько минут со всех сторон бежали пожилые и молодые женщины с хлебом и одеждой. Немцы не допускали их к эшелону и пытались разгонять. Но многие из них прорывались к эшелону и бросали нам на открытые железные платформы буханки хлеба и одежду. Я хорошо помню, как и на мою долю перепал кусок свежего чёрного хлеба, брошенного нам на платформу. Некоторые получили валенки, полушубки, тёплые рукавицы, шапки и другую одежду».
Могу себе представить, как такое искреннее сочувствие и поддержка попавших в беду воинов Красной Армии со стороны наших женщин-крестьянок могло подействовать и действительно подействовало на дух наших военнопленных, как ободрило и укрепило их волю к побегу!
И еще один штрих к подготовке побегу. Зная своего отца, я могу с уверенностью предположить, что разговоры с целью нахождения напарника для плана бегства начинал именно он. Поскольку у моего отца было это особое свойство — готовность дружелюбно, ненавязчиво общаться с
людьми — было, что называется «в крови». Он был комиссаром и по должности, и по призванию. (Выделение Главного редактора). О своей комиссарской работе он как бы в шутку сообщал следующей строкой из поэмы А.Т. Твардовского «Василий Теркин»: «Я одну политбеседу повторял: — Не унывай!»
Однако возвращаемся к основной линии рассказа отца: «Оставшись вдвоём с Иваном Арсентьевичем в поле, мы долго прислушивались к окружающей обстановке, а затем решили идти в какой-нибудь населённый пункт. Это было накануне Нового 1943 года. Как потом мы узнали, на нашем пути находилась станица Новолеушковская. Из станицы неслись звуки песен и лай собак.
Мы медленно шли полем по замёрзшей земле. У меня на ногах вместо обуви были надеты две сумки от противогазов, а у Ивана Арсентьевича — почти развалившиеся ботинки. Пройдя небольшое расстояние от железной дороги мы попали в бригаду колхоза станицы Новолеушковская. В бригаде нас встретил пожилой мужчина, представившийся как Султанов, и молодой человек, недавно бежавший из немецкого плена. Впервые за 10 дней пребывания в немецком плену мы оказались в тёплом помещении и были накормлены горячей пищей. Мы рассказали своим новым "знакомым" о Сталинградской битве и наступлении наших войск по всему Северо-Кавказскому фронту. Мы настолько доверились нашим новым знакомым, что без всякой боязни легли спать у тёплой печки. Проснувшись рано утром, мы стали думать о нашем дальнейшем пути. Султанов и его молодой товарищ нам рассказали, что Кубань ждёт своих освободителей и поможет спасти нам жизнь. (Согласитесь — странное заявление. Кубань была одним из главных (главным!) оплотом белого движения! Только вспомните Ледовый поход 1918 г. и имена героев–генералов: Краснов, Корнилов, Алексеев, Деникин. — Примечание Главного редактора).
...Только мы начали собираться в путь, как услышали на улице шумный женский разговор за окнами помещения бригады. Это приехали колхозницы станицы Новолеушковской ухаживать за коровами на колхозной ферме. Встреча с колхозницами была потрясающей. Нас окружили, как своих родных и долгожданных людей. У многих колхозниц на глазах появились слезы. Наш приход напомнил им об отцах, братьях и мужьях, сражающихся за Советскую Родину на фронтах Великой Отечественной войны против всеобщего ненавистного врага. Очень сожалею, что не запомнил имена этих матерей и сестёр.
Мы с Иваном Арсентьевичем почувствовали любовь этих простых колхозниц к своей Родине и к нам, оказавшимся жертвами проклятой войны. Наша встреча закончилась тем, что приехавшие на работу колхозницы сложили в наши пустые сумки свои продукты, а сами на целый день остались без еды. Это было неописуемая встреча... Когда мы стали собираться уходить на хутор Тихонький, то колхозницы не выдержали и стали плакать навзрыд от наболевшего и накопившегося в груди горя и страданий».
Установление связи с подпольщиками-партизанами
По совету Султанова и получив от него необходимые «пароли», А.Ф. Кононков со своим товарищем направились на удалённый хутор Тихонький. Вот как он это описывает: «Поблагодарив от всей души колхозниц станицы Новолеушковской, мы пошли на хутор Тихонький. 1-го января 1943 года, к вечеру, мы уже были на хуторе Тихоньком станицы Фастовецкой. (От станицы Новолеушковской до хутора Тихонький по прямой 10-12 км.) Первые два дня мы прожили в бригаде, а на третий день в самом хуторе нас приняли как родных Стефан Дмитриевич Овчинников и Петр Федорович Козлов. В это время на хуторе Тихоньком под руководством Козлова действовала подпольная партизанская группа в 10-15 человек. Овчинников был самым активным участником этой партизанской группы. На хуторе все население искренне ожидало прихода Красной Армии. Партизанская группа П.Ф. Козлова принимала самые энергичные меры по спасению наших воинов, бежавших из немецкого плена. На хуторе Тихоньком в последние месяцы 1942 года всегда проживало не менее 50-ти человек бывших советских военнопленных».
О первой встрече с вновь прибывшим на хутор А.Ф. Кононковым командир подпольно-партизанской группы хутора Тихонький П.Ф. Козлов писал в своём письме так (стиль сохранен): «Аркадий Федорович Кононков... добрался до хутора Тихонький... попал в дом Овчинникова (местный житель, член подпольно-партизанской группы). Последний накормил его, обогрел, помыл и привёл ко мне.
...Я и он (А.Ф. Кононков) сразу поняли друг друга и начали работать: он взял на себя командовать несколькими подобными группами и на второй день отправился в путь, в колхозы: им. Ворошилова, им. Калинина, т.е. по бригадам, и через 4-5 дней прибыл снова ко мне и доложил, что дела идут хорошо. Все вопросы мы решали коллективно (т.е. П.Ф. Козлов совместно с А.Ф. Кононковым; при этом другим участникам группы, по условиям подпольно-партизанской работы, об этих решениях заранее ничего не сообщалось - пояснение В.А. Кононкова).»
Познакомившись в течение 4-5 дней с партизанами группы П.Ф. Козлова и узнав от них о существовании партизанских групп в колхозе им. Ворошилова и на хуторе Калинина станицы Фастовецкой, А.Ф. Кононков 5 или 6-го января в одиночку отправился в бригаду №3 колхоза им. Ворошилова и там встретился с командиром подпольной
группы станицы Фастовецкой Сахаровым, а также и с группой товарищей, охранявших зерно и скот колхоза станицы Фастовецкой. Находясь в бригаде №3, отец также связался с товарищами с хутора Калинина и совхоза «Большевик».
Здесь А.Ф. Кононков считал важным уточнить: « ...В этих пунктах также существовали подпольные партизанские группы. Историю создания этих групп я не знаю, но они стихийно существовали ещё с августа 1942 года... Основная масса участников групп состояла из бывших военнопленных и небольшого числа местных жителей. Вооружён был только актив партизанских групп. Командиром отряда меня никто не назначал. Стихийно мне все повиновались и стали считать своим командиром».
|
Историческая справка. Важный железнодорожный узел — город Тихорецк — и весь Тихорецкий район были освобождены Красной Армией 30 января 1943 года. За полгода оккупации фашистами на территории Тихорецкого района было замучено и уничтожено более 6 000 человек. ...Всего же, за примерно 12 месяцев оккупации территории Краснодарского края, немецко-фашистские захватчики замучили и убили 48 000 мирных советских граждан, более 6 000 военнопленных. Свыше 106 000 мирных советских граждан были насильственно угнаны в Германию. ...Согласно приказам немецко-фашистского командования в период оккупации Краснодарского края для устрашения населения и в отместку за гибель от рук партизан одного немецкого солдата подлежало расстрелу и действительно расстреливалось 30-40 заложников из числа местных жителей. Обычно заложники массово захватывались в ходе специальных операций, облав на рыночных площадях городов, на улицах и даже в больницах, включая женщин, стариков и детей. |
|---|
Деятельность подпольно-партизанских групп в Тихорецком районе Краснодарского края
В условиях вынужденно скрытной борьбы и полностью беззащитного окружающего гражданского населения в обязанности командира подпольно-партизанской группы входило:
1. Спасание бойцов и командиров Красной Армии, попавших в беду. Их рассредоточивали по полевым бригадам ближайших колхозов.
2. Охрана семенного фонда колхоза "РККА". Переодевшись в немецкую форму, подпольщики-партизаны выполняли задание по охране
семенного фонда и продовольственного склада колхоза «РККА» путём несения службы, подменяя один другого, чтобы, как бы от имени немецких властей, не допускать ни гражданского, ни немецкого контингента к охраняемому добру. Местное население об этом не знало! Люди считали, что это действительно охраняется немецкими властями. Партизаны-часовые докладывали, что приезжали немецкие машины, гражданские (полицаи, старосты, атаманы из других районов) за мукой, мёдом, салом, мясом, но они не допускались к складам.
3. Задержка угоняемых врагом табунов лошадей и рогатого скота. Фашисты, чувствуя неустойчивость на Сталинградском и Кавказском фронтах, поспешно угоняли крупный и мелкий рогатый скот, табуны лошадей для отправки в Германию. Партизаны задерживали угоняемые табуны и стада и рассредоточивали их по колхозным бригадам.
4. Раздача под расписку на сохранение жителям-колхозникам крупного и мелкого рогатого скота, колхозного зерна, фуража, продовольствия, принадлежащего колхозу «РККА», чтобы не допустить организованного вывоза немцами.
5. Регулировка движения немецких частей. Поскольку хутор Тихонький-Криница с ближайшими окрестностями стал местом, где сохранялись бежавшие из плена бойцы и командиры Красной Армии, а также здесь же сохранялись скот, лошади, посевное зерно, фураж и запасы продовольствия, принадлежащие колхозу «РККА», нужно было обезопасить этот район от проникновения немецких вооруженных групп и одновременно по возможности парализовать нормальное передвижение фашистских войск. Для этого были выставлены в качестве регулировщиков подпольщики-партизаны, переодетые в немецкую форму. В их обязанность входило расчленять движущиеся к фронту немецкие части на мелкие группы. Причём одно подразделение в одном, другое - в другом направлении и т.д. Задача была в том, чтобы ни в коем случае не допускать идущие колонны подразделений немецких войск в направлении хуторов Тихонький-Криница, который являлся районом сохранения ценностей для нашей Красной Армии. Это получилось хорошо. Враг блуждал по неудобным дорогам, застревал в снегу, терял основное направление. Отмечалось замешательство у врага: создавалась паника, бросали обозы, машины, боевую технику.
Об одном из эпизодов А.Ф. Кононков упомянул так:
« ...В 20-х числах января 1943 года к нам в отряд присоединились 20 [военнослужащих] калмыков, ранее служивших в немецкой армии. Эта группа калмыков передала отряду 10 бельгийских пистолетов, пятнадцать автоматов, несколько винтовок и повозку патронов для автоматов и винтовок. После тщательной проверки группа была расквартирована и
находилась на хуторе Калинина. Несколько человек-калмыков носили форму немецких офицеров, а потому их было удобно посылать в качестве регулировщиков движения [проходивших неподалёку от хуторов Тихонький-Криница] немецких колонн. Калмыки глубоко осознали свою вину перед Родиной и стремились своими боевыми делами искупить вину... После прихода Красной Армии всем участникам этой группы в немецкой форме по моему ходатайству была сохранена жизнь, и все они были отправлены в тыл для дополнительной проверки органами советской разведки».
Калмыцкий легион СС. Они еще не осознали свою вину. 
6. Подготовка партизан к диверсиям.
После освобождения Красной Армией Тихорецкого района все сохранившиеся бойцы и командиры из числа спасённых партизанами военнопленных под руководством А.Ф. Кононкова и П.Ф. Козлова явились в штаб 58-й Армии, откуда после проверки были направлены в действующие части армии для продолжения военной службы. (Странно! Почему не в ГУЛАГ? — Примечание Главного редактора.)
Так закончился подпольно-партизанский период в жизни Аркадия Федоровича Кононкова.
В дальнейшем он продолжил борьбу с фашизмом в должности помощника начальника штаба 1159-го стрелкового полка 351-й стрелковой дивизии. С 351-й дивизией он уже больше не расставался до окончания
войны. Но впереди ещё были более двух лет упорных боев. Была и ещё одна — уже вторая — контузия на поле боя в районе Крымского перешейка. Победу Аркадий Федорович встретил под Прагой, в должности начальника отдела кадров штаба дивизии и звании Гвардии-майора. (Бывшего в плену на кадры? На кадры, которые, по утверждения Сталина, решают все? Где СМЕРШ, НКВД? Политорганы, наконец? — Примечание Главного редактора.) В окрестностях Праги Красная Армия вела тяжелые бои с упорно сопротивлявшимся частями группы армий «Центр» и добивалась их капитуляции вплоть до 16 мая 1945 года! Целых 7 дней уже после официального подписания немецким командованием полной и безоговорочной капитуляции. Сражалась, в том числе, для спасения жизней чешских повстанцев, отважно оставивших заводы по производству вооружения для фашистов 5 мая (!).
(В ходе Пражской операции Красная Армия потеряла 12000 убитыми, 40000 ранеными, восставшие потеряли 1500, в плен попало около 900000 (девятьсот тысяч) фашистов. — Примечание Главного редактора).
(.
Мой отец Аркадий Федорович Кононков в мае 1945 под Прагой. Победитель!
А теперь, предположим, ко мне обращается молодой Читатель и спрашивает: «Мог ли Советский Союз проиграть в той войне, которую сейчас мы называем Великой Отечественной войной?».
Мой ответ был бы такой: «Дорогой Читатель, ты уже достаточно много знаешь об этой войне. Приостановись теперь, поразмышляй, напиши заметку в память о ком-то из своих родных предков — участников Войны. И ответ тебе обязательно придёт. Ты можешь, и тебе следует это сделать самому».
В.А. Кононков, выпускник физического факультета 1973 г.