Севастопольские рассказы

К 77 годовщине освобождения Севастополя

	Вероятно, читатели помнят, что «Севастопольские рассказы» — это книга Л.Н. Толстого, сразу поставившая его в круг великих русских писателей. Причем поставившая не только в переносном смысле, но и буквально: вспомните известную фотографию, на которой Лев Николаевич стоит, облаченный в военную форму, в кругу русских классиков. Каков граф! Только вошел в литературу — и сразу в классики.
Оборона Севастополя. А.А. Дейнека, 1942 г.

Так вот, не претендуя на лавры Льва Николаевича, скорее желая напомнить, что он сражался на бастионе при обороне Севастополя, решил назвать свой небольшой рассказ — не книгу, а только рассказ — именно так: «Севастопольские рассказы». Рассказ состоит из небольших заметок, которые возникли на основе разговоров с жителями Севастополя, причем с ее жительницами. И тема, которая меня интересовала — Великая Отечественная война. Воспоминания только женщин, понятно почему: не было встреч с мужчинами, которые бы поделились своими воспоминаниями.

Русские писатели И.А. Гончаров, И.С. Тургенев, Л.Н. Толстой, Д.В. Григорович, А.В. Дружинин и А.Н. Островский. 15 февраля 1856 г. Фотография С.Л. Левицкого

1. Начало войны. Муж, военный моряк, ушел ночью 22 июня, еще до рассвета, оставив ее и годовалого сына. Было это не в Севастополе, а в Одессе. Больше она его не видела — ни его, ни кого-либо из его сослуживцев. Пыталась найти, но не смогла. Пропал без вести. Дальше вспоминать ей не хочется. Было тяжело — это не те слова, которыми можно выразить то, что было.

Но все тяжелое прошло. Сын вырос, стал врачом, затем главврачом большой больницы.

2. Сорок второй год. Эвакуация из Керчи. Вспоминает бывшая машинистка штаба армии. Выезжают на машине из города и видят, поднимаясь на пригорок, как с противоположной стороны въезжают в город немцы. Но смогли, успели благополучно доехать до аэродрома. Затем перелет через пролив, налетают истребители врага, но летели в сопровождении наших истребителей. Это спасло. Страшный вид на море в иллюминатор, который вспоминается до сих пор с ужасом: все море покрыто бескозырками…

А дальше — Кубань, тяжелейшие бои, потери, потери…

3. А вот воспоминание детское. В сорок первом рассказчице было пять лет. Дом был расположен у центрального городского рынка. Кто бывал в Севастополе, представляет, это совсем недалеко от моря, от Артбухты. В семье две девочки, пяти и восьми лет. Страшные бомбежки, спасались от них, укрываясь в щели во дворе дома. В один из авианалетов бомба разорвалась совсем рядом, щель засыпало землей. Младшую откопали, откачали. Но долго болела — контузия. Старшенькую спасти не смогли. Отец перевез семью в Балаклаву, где до войны работал инженером на винзаводе «Золотая балка». Затем — удачная эвакуация, это редкость.

Балаклава — отдаленный район Севастополя. В начале прошлого века Балаклава была связана с центром Севастополя трамваем. В Балаклавской бухте в войну 1853–1855 гг. базировались англичане. В сети можно найти интересные фотографии этого периода. В Великую Отечественную войну в Балаклаве был последний пункт обороны города, который, «стоя насмерть», как написано на памятнике в Балаклаве, защищали моряки и бойцы НКВД.

В Балаклаве единственный раз за все многочисленные поездки в Севастополь довелось мне услышать украинскую речь, и это несмотря на то, что все вывески были на «мове». Это было до 2014 года. В воскресенье с двумя профессорами мы приехали в Балаклаву. Один из них, В.С. Сенашенко, приехавший сюда впервые, обратил внимание на памятник недалеко от набережной:

— Кто это?

— Леся Украинка!

— О, я даже помню ее стихотворение!

И прочел стихотворение на украинском. Вот так впервые за многие годы в Севастополе я услышал украинскую речь.

4. Вот еще детские воспоминания пожилой севастопольской женщины, разговор с которой состоялся на третьем бастионе. Бастион расположен рядом с гостиницей филиала МГУ в Севастополе. Величественный комплекс бастиона, созданный к пятидесятилетию героической обороны города в период войны 1854–1856 гг., находится в запущенном состоянии. Выломаны фрагменты некогда чудесного чугунного ограждения, обшарпана имитация бруствера, на которой помещены чугунные плиты с названием подразделений, сражавшихся на бастионе, вокруг грязь, трава.

Трава забвенья?

Зато рядом, правда, пока скромный, новый памятник — знак памяти французским захватчикам, штурмовавшим этот бастион. Почему-то в последнее время как грибы растут памятники недавним захватчикам: изуверам — венгерским фашистам, свирепствовавшим на орловщине, немецким оккупантам, сжигавшим смолян и т.п.

Но вернемся к воспоминаниям. Детские отрывочные воспоминания переплетаются с более поздними рассказами матери. Она родилась в Севастополе в 1938 г., через год семья переехала в Керчь. Отец — старшина ЧМ флота ушел в Севастополь пешком в 1941 г., больше вестей от него не было. Никогда. В 1942 с матерью успешно эвакуировались из Керчи: из трех барж, отошедших в то утро, в Тамань пришла одна — их баржа. Мама, по ее рассказам, на всю жизнь запомнила лица летчиков, которые улыбаясь и хохоча расстреливали на бреющем полете тонущих детей. (Сейчас модно рассуждать, что это были обычные люди, что только обстоятельства заставили их выполнять приказы и т.п. Удобная позиция подлецов. То есть, если вы превратились в скота, зверя, вы всегда сможете найти убедительные доводы для оправдания своего скотского поведения и своих зверств: обстоятельства были сильнее.) Это, конечно, воспоминания о рассказах матери, ребенок мало что помнил.

Зато девочке хорошо запомнилась голодная Тамань. После успешной десантной операции в Крыму они с матерью возвращаются в Керчь! Надо думать, мать пыталась узнать что-нибудь о пропавшем муже. Керчь уже совсем другая (побыла под немцами) — не пускали на постой женщину с ребенком, не подавали. Затем еще более страшная эвакуация в Тамань. Но пронесло! Отступление с нашими частями. Плен кратковременный, который должен был завершиться расстрелом. Спасло чудо: мама в детстве жила в Прибалтике, знала немного латышский и что-то начала нашептывать по-латышски. В расстрельной команде оказался латыш. И, вместо ямы с трупами (о счастье!), они опять попали опять в сарай с заключенными. Повезло опять: ворвались наши танки, бой был скоротечным, немцы не успели расстрелять заключенных. От недоедания и волнений начались проблемы со слухом и речью. Долго лечилась, но врачи спасли. Сейчас некоторые (убогие?) любят поболтать о цене Победы. Так вот можно напомнить, что после войны в стране было более 40 млн. раненых, из них более 11 млн. инвалидов, в том числе 3 млн. одноруких, более миллиона (!!!) без обеих рук.

Вспоминаются ночные бомбежки — интересно было. В небе разноцветные огоньки, фонтанчики (девочка не слышит стрельбу, разрывов падающих вокруг бомб — временная утрата слуха), а мама закрывает ее, не дает смотреть. Только позже она поняла, что мама прикрывала ее собой.

А потом все было прекрасно: школа, вуз, муж-моряк, ходил в загранку. Одесса, Владивосток, опять Севастополь. Сын в Москве, кончил МФТИ, владелец фирмы.

P.S. Немного о памяти. В апреле 2019 года опрос десяти студентов филиала МГУ в Севастополе показал, что никто из них не знает ничего о Казарском, его подвиге и даже о памятнике Казарскому, который уже почти 200 лет украшает Севастополь! Памятник был заложен в 1834 году и является старейшим из 1400 памятников и монументов, установленных в Севастополе.

А буквально в эти дни в Санкт-Петербурге президент РФ В.В. Путина дал старт стыковке секций новейшего корвета — Меркурий», так как в ВМФ России всегда есть корабль, носящий это имя в честь фантастического подвига, совершенного экипажем корабля «Меркурий» под командой Казарского.

Ведь на памятнике Казарскому высечены слова:

«Казарскому — потомству в пример».

Показеев К.В.