О людях науки (часть 2)

Событием стало приглашение в Университет нового сотрудника — Мандельштама. До того он работал в Ленинграде, но в 1924 г. получил отчаянное письмо из Москвы от Г.С. Ландсберга. В нём было сказано: «Вы являетесь последней надеждой на оздоровление Физического института Московского университета. Только появление такого лица как Вы, положит начало кружку людей, желающих и могущих работать; положит конец бесконечным интригам, пропитавшим всю почву института.... Кафедра учреждена в качестве кабинета теоретической физики с лабораторией; так что у Вас открывается возможность поставить ряд экспериментальных работ».

Л.И.Мандельштам принял это предложение. Он перебрался в МГУ, и там закипела научная деятельность.

Влияние Мандельштама на окружающих было поразительным. В.И. Вернадский оценил его так — это «недюжинный человек». Вместе с Ландсбергом он обнаружил, что рассеяние света в веществе сопровождается изменением длины волны этого света. Причина в том, что взаимодействуя с веществом, свет модулируется внутренними колебаниями этого вещества. Поэтому в длине волны рассеянного излучении появляется информация о таких колебаниях. Этот процесс открывателями назван — комбинационное рассеяние.

Но премией за обсуждаемый эффект Нобелевский комитет наградил Ч.В. Рамана. Интересно, что за два года до награждения в публикации Академии Наук СССР с тиражом 1800 экз. А.Ф. Иоффе отметил, что русские учёные открыли данное явление раньше Рамана.

Следует отметить, что именно Мандельштам придумал и впервые реализовал широко используемый метод временной развёртки изображения.

Он применяется ныне всеми фирмами мира, выпускающими осциллографы, телевизоры и компьютеры. Идея метода заключается в том, чтобы одновременно с сигналом, поданным на отклоняющую систему монитора, подать на другую отклоняющую систему того же монитора (расположенную под углом к первой) напряжение, линейно меняющееся со временем. И тогда на экране монитора возникнет развёртка сигнала во времени. Несомненно, это решение также достойно Нобелевской премии.

Как подчёркивал Вавилов, Мандельштам обладал необычайно прозорливым умом, сразу замечавшим и понимающим то главное, мимо чего равнодушно проходило большинство. П.Эренфест писал, что у Мандельштама «исключительная ясность в постановке и изучении проблем». И.Е.Тамм сказал: «Какое сочетание могучего интеллекта с поразительной человечностью!». Мандельштам, обсуждая результаты В.И. Вавилова, в 1932 г отметил: «принципиальное значение имеет вопрос, зависят ли оптические константы тел от интенсивности света?». Вавилов, который побывал на физфаке МГУ его подчинённым, а потом в ФИАНе — его начальником, записал после в своём дневнике, что это самый замечательный человек среди учёных России.

Вернадский (о нём говорилось в первой части этой статьи) несколько десятилетий убеждал влиятельных людей в необходимости для страны заняться проблемой радиоактивности. Наконец, в 1940г. после его заявления Президиуму АН: «Техническое использование внутриатомной энергии, хотя и сопряжено с рядом очень больших трудностей, однако принципиально возможно», был учреждён специальный комитет по урану. В него включены специалисты во многих областях, в том числе В.И. Вернадский, Л.И. Мандельштам и С.И. Вавилов.

О роли Ландсберга в приглашении Мандельштама и в открытии комбинационного рассеяния тут уже говорилось. Благодаря его усилиям в СССР была создана огромная сеть заводских спектральных лабораторий. Он руководитель Комиссии по спектроскопии, которая эффективно работала как в военное, так и в мирное время, а впоследствии дала начало Институту спектроскопии. За достижения в этой области Г.С. Ландсбергу в 1941 г. присуждена Сталинская премия. Один из слушавших его выпускников физфака, впоследствии академик, В.Л. Гинзбург отмечал, что у Ландсберга «доброжелательность и терпимость никак не следует понимать как всепрощение или беспринципность». Объяснения на лекциях были у него предельно чёткими. Они стали основой трёхтомной книги «Элементарный учебник физики», только в России опубликованной 14 раз. Множество изданий выдержала его «Оптика», которая широко используется и студентами и специалистами.

Другим сотрудником Мандельштама в МГУ был И.Е. Тамм. Вместе они перестроили преподавание теоретической физики на физфаке. Тамму не работать бы в МГУ, если бы хорошее знание математики когда-то не спасло ему жизнь. Во время гражданской войны он был арестован одним из многочисленных отрядов. Командир отряда, имевший математическое образование, сказал: «Будет свобода, если за ночь удастся решить вот эту трудную задачу из теории рядов. Тогда я поверю, что действительно попался физик-теоретик. Иначе — расстрел!». К счастью, в отпущенный срок удалось Тамму с задачей справиться.

Его монография «Основы теории электричества» (у нас она издана не менее одиннадцати раз) полезна и интересна до сих пор. Он вносил дух поиска в преподавание, и он оказал огромное влияние на студенческую молодёжь.

Многие из его учеников в трудных ситуациях задумывались: «А как бы учитель поступил в подобном случае?». Именно с ним советовался М.И Ромм, когда снимал фильм о физиках «Девять дней одного года».

И.Е. Тамм совместно с И.М. Франком показал, что в рамках теории Д.К. Максвелла при движении объекта в веществе быстрее света должно возникать идущее от этого вещества излучение. Он ввёл понятие «фонон»; предложил удерживать горячую плазму магнитным полем. Тамм также основатель и первый руководитель теоретического отдела ФИАНа. Он был примером для всех сотрудников; увлечённо работал и увлечённо веселился; охотно принимал участие в выдумках и соревнованиях, радовался победам остальных и яростно проклинал себя за поражения; любил туристические походы и даже привлёк к ним своего английского друга — П.А. Дирака.

Г.С. Ландсберг в 1925 г. писал: «Среди нашей молодёжи самый талантливый и образованный — М.А.Леонтович». Учитывая эту оценку и поговорив с самим Леонтовичем, Мандельштам пригласил его к себе в аспирантуру. Они вместе выполнили первый в мире расчёт квантового туннельного эффекта. На эту работу ссылаются до сих пор. М.А. Леонтович также успешно трудился в геофизике, оптике и термоядерной плазме. По словам Мандельштама: «Он лучший знаток термодинамики в стране». И.Е.Тамм отзывается о Леонтовиче так: «Является редчайшим примером физика, сочетающего в себе теоретика и экспериментатора». Вавилов в его характеристике сообщает: «Его лекции по статистической физике и по физической оптике пользуются огромной популярностью среди студенчества».

Глава Курчатовского института А.П. Александров, впоследствии ставший Президентом АН, отмечал: «Поистине нарицательными в среде физиков стала бескомпромиссная научная принципиальность академика М.А. Леонтовича, сердечное отношение к людям, исключительная скромность и полное отсутствие какого-либо «ячества». Все испытывают обаяние его личности. Он — наша совесть». Его воздействие на окружающих было необыкновенно сильным. Здесь проявлялась широта и глубина его интересов, мягкий, артистичный, а порою и саркастичный юмор.

Характер у Леонтовича был взрывной. Но он давал волю чувствам только по серьёзным поводам. Его возмущала всякая неправда, несправедливость и корысть: например, создание промышленных предприятий у озера Байкал, которые наверняка загрязнят этот уникальный водоём, вписывание начальника в работы подчинённых, при отсутствии его определяющего вклада, лженаука и вообще оболванивание народа.

Он азартный человек и заядлый турист. Порою с ним в походах бывала и его сестра. Она выросла в хорошего математика, а мужем её стал друг Леонтовича — А.А. Андронов. Тот со временем признан лучшим авторитетом по нелинейным колебаниям и динамике машин. Он продуктивно работал также в радиофизике, образовании и истории науки. Его мысль простиралась от механических часов и электрических устройств до звёзд с переменным блеском. Андронов ввёл термин «автоколебания».

Именно он прообраз главного героя — академика Дронова в фильме «Всё остаётся людям». В одном из эпизодов фильма Дронов пресекает незаконное выселение из квартиры. Похожий случай известен и в депутатской практике Андронова. Его решительное вмешательство восстановило справедливость. А другим результатом стало то, что сам он оказался в больнице.

Про Андронова выпускник Московского университета академик Л.С. Понтрягин сказал: «Он, как никто другой, чувствовал ответственность за всё, происходящее в стране, обладал величайшей гражданственностью и служил для меня высшим образцом человека».

Нобелевская премия за «фундаментальные работы по квантовой электронике, которые привели к созданию устройств на мазерно-лазерном принципе» присуждена Ч.Х. Таунсу из США, Н.Г. Басову и А.М. Прохорову из СССР.

Любопытно, что научная деятельность этих отечественных лауреатов началась под руководством М.А. Леонтовича, о котором говорилось выше. Когда появились публикации по квантовой электронике, другой профессор физфака МГУ академик Л.А. Арцимович на одном из совещаний отметил, что «игольчатые пучки атомных радиостанций представляют собой своеобразную реализацию идей «Гиперболоида инженера Гарина».

Выдающимся учёным и человеком был Ректор МГУ, вице-Президент АН СССР, выпускник физфака Р.В. Хохлов.

В его жизни Мандельштам и Вавилов оставили яркий след. Через много лет после их смерти Хохлов написал: «У нас в стране основную роль в изучении нелинейных волновых процессов сыграли учёные, являющиеся во втором и третьем поколениях учениками Л.И. Мандельштама». К таким учёным в той же публикации Хохлов отнёс целый ряд исследователей, в том числе и себя. Ну а С.И. Вавилова он называл родоначальником нелинейной оптики.

Расскажу о случаях, дополняющих представление о Хохлове. Задумал он экспериментально выяснить, испытывает ли свет самофокусировку. А вот свободного места и ряда измерительных устройств у него не было. Он поговорил с Басовым, и тот в ФИАНе выделил комнату и недостающие приборы. Своих же людей — аспиранта и студента прислал Хохлов из МГУ.

И эти люди в лазерных опытах получили утвердительный ответ на вопрос о самофокусировке света. Тогда же было подготовлено журнальное сообщение об этом. Но Р.В. Хохлов, благодаря которому работа началась, отказался быть соавтором такой статьи, сказав: «Вы же сами всё сделали».

Обращением волнового фронта Хохлов не занимался, но когда в экспериментах по нелинейному отражению света такое явление было найдено, произошло следующее. Н.Г. Басов, в отделении которого это случилось, подводя итоги первого доклада о нём, сказал: «Это — новое слово в оптике».

А Хохлова попросили дать отзыв об опытах по обнаружению явления и его испробованному использованию в лазерной технике. И тот написал, что данный эффект «можно рассматривать как волшебное зеркало, изменяющее знак времени» и что такое зеркало найдёт широкое применение «для создания световых полей с максимальной направленностью и интенсивностью».

Намного раньше П.Н. Лебедев, говоря об открытии В.К. Рентгеном хорошо проникающих волн (они сейчас повсеместно используются в медицине), подчёркнул: «Это с замечательной рельефностью показывает, что всякий прогресс в прикладной науке или технике обуславливается исключительно успехами в области основных наук».

В другой публикации Лебедев так отозвался о науке и об её людях: «Только прирождённый талант будет побуждать людей посвящать своё время и труд разработке научных вопросов; талант понимать, чувствовать и угадывать стройные соотношения в законах природы; талант, который открывает учёному необозримое поле разнообразной и в высшей мере увлекательной деятельности исследователя... Учёный может больше, чем кто-либо другой, убеждаться в преемственности идей».

Думающие исследователи не раз указывали на незаменимое значение науки для будущего страны. Это относится, конечно, к любому государству, которое хочет быть самостоятельным. Бывший руководитель французской ядерной программы Ф. Жолио-Кюри заявил, что страна, которая не развивает науку, неизбежно превращается в колонию.

А в одном из последних выступлений, в 2001г., А.М. Прохоров констатировал: «Без фундаментальной науки наша страна обречена на провал».

Но это обстоятельство учитывается не всегда. Французский учёный Ж.-М. Леге (он почётный профессор университета Леон 1) в книге «Кого страшит развитие науки?» пишет, что развёрнута «компания против науки, которую ведёт или терпит правительство, по радио, телевидению или в большой печати. Опасность заключается не в возможностях, приобретённых людьми ценою тяжкого труда, благодаря познанию законов физики и биологических явлений. Опасность кроется в отставании общественных явлений и в неумении управлять ими».

Вдохновенными мыслями квалифицированных людей о природе, о настоятельной необходимости и увлекательности научного познания можно закончить эту статью. М.В. Ломоносов говорит о природе так: «Натура тем паче всего удивительна, что в простоте своей многохитростна и от малого числа причин произносит неисчислимые образы свойств, перемен и явлений».

А вот слова И.Е. Тамма: «Если бы Пушкин жил в наши дни, он был бы физиком».

Часть сведений взята из следующих публикаций:

1) П.Н. Лебедев. УФН, 2011, т. 181, № 11, с.1183-1186, (текст 1911 г.). «Памяти первого русского учёного (1711-1911)»;

2) В.В. Рагульский. УФН, 2011, т. 181, № 3, с.307-318. «О людях науки с одинаковым отношением к жизни»;

3) В.В. Рагульский. УФН, 2009, т. 179, № 11, с.1245-1251. «Самый замечательный человек среди учёных»;

4) В.В. Рагульский. Как это было.... М. ЛАС. 2011, часть 3, с.102-109. «О первых исследованиях явления обращения волнового фронта и его применений»;

5) Ж.-М. Леге. М. Знание. 1988, 192 с., «Кого страшит развитие науки?».