Любите ли вы Пушкина?

10 февраля исполнилось 175 лет со дня гибели Александра Сергеевича Пушкина. Пушкина еще любят и помнят. В этот траурный день я увидел очередное подтверждение этому: газета «Новости Петербурга» №5, за 8-14 февраля использовала вышеприведённый портрет Александра Сергеевича для рекламы пластиковых карт. Некая Ю. Пантелеева вставила в руку Пушкина пластиковую карту «VISA».

Использование портрета является ярким доказательством популярности поэта среди ныне живущих в городе.

В детстве и в школе к Пушкину, которого мы «проходили», отношение у меня было как и у моих одноклассников и как было написано учебнике: «... великий... гений, жаль, что погиб так рано». Как-то на пионерском костре в пионерском лагере читал: «...Товарищ, верь — взойдет она — звезда пленительного счастья. Россия вспрянет ото сна...». Ну и т.д. Нам с моим другом Толей Ерлыкиным больше нравился Лермонтов: «Белеет парус одинокий...» и повесть В.П. Катаева с таким же названием.

В основном же нас захватывала приключенческая литература: Жюль Верн, «Аэлита» и «Гиперболоид инженера Гарина» А.Толстого, «Два капитана» В.Каверина и «Тайна двух океанов» Адамова, «Том Сойер и Гекльберри Финн» Марка Твена, ну и «Граф Монте-Кристо», «Три мушкетера» и, конечно, Виктор Гюго.

Гоголя читать было интереснее, чем «Капитанскую дочку». Помню очарование от «Вечеров на хуторе близ Диканьки». («Изумленным» был и Пушкин: «...Вот настоящая веселость, искренняя, непринужденная, без жеманства, без чопорности... все это так необыкновенно в нашей нынешней литературе, что я доселе не образумился».) «Проходить» Пушкина в школе было скучновато, несмотря на блестящее преподавание литературы у нас в 518-й Леонидом Леонидовичем Муравьевым («Муравьев-Апостолом» или даже «неистовым Виссарионом» как его называли за глаза). Л.Л. было лет 40-45 или около того, его все любили, и в РОНО школа была на хорошем счету благодаря ему: в старших классах ученики выпускали литературные журналы, сочиняли стихи, проводили диспуты — Л.Л. всем ненавязчиво руководил — в общем жизнь кипела Из нашей школы в те годы вышли известные журналисты: Олег Куденко, Генрих и Алексей (мой одноклассник) Гурковы, список наверное можно было продолжить, но мы уже выпорхнули из гнезда. (Насчет «скучности» Пушкина. Мы еще не знали, что прочитав статьи Белинского, молодой Лев Толстой записал в своем дневнике: «Чудо! Только теперь я понял Пушкина».)

В 3-ем классе я в первый (но не последний) раз проиллюстрировал Александра Сергеевича, стихи которого из 5-й главы «Евгения Онегина» мы учили наизусть: «...Вот бегает дворовый мальчик, в салазки жучку посадив, себя в коня преобразив. Шалун уж отморозил пальчик, ему и больно и смешно, а мать грозит ему в окно…» Все это я постарался нарисовать (написать) масляными красками на сравнительно большой фанерке, не жалея цинковых белил на сугробы. Людмила Константиновна, наш классный руководитель, повесила картину в классе на стену около доски, где мы каждый божий день отмечая метеорологические явления, вели «Календарь природы».

В семье у нас был томик «Евгения Онегина» с прекрасными иллюстрациями в виде черно-белых гравюр, кажется, Верейского и с трудом понимаемым неопытным и неподготовленным детским умом стихотворным текстом. «Дядя самых честных правил... занемог». Зачем же тогда уважать себя заставил? Н-е-е-е-е — это не для меня. Книга, как я понимаю сейчас, была выпущена к дате 100-летия со дня гибели автора, как и Полное академическое собрание его сочинений в 17-ти томах. Страна с размахом отмечала эту круглую (круглее не бывает) дату — кругом звучало «веселое имя Пушкин» и народ весело («жить стало лучше и веселее») откликнулся на это длившееся несколько лет событие многочисленными анекдотами, бытовыми шутками, поговорками и прибаутками. «За тебя Пушкин это будет делать?» — спрашивала часто моя мама. Пушкин делал все!